В его сутках было двенадцать часов. Двенадцать светящихся радием делений на циферблате верного хронометра. Пробираясь сквозь темноту, Генрих споткнулся и сильно приложился головой. Сколько он провалялся без сознания — определить было невозможно. Судя по чувству голода, которое ощутил Генрих, когда наконец поднялся на ноги с холодного бетона, времени прошло много.

Он помнил, что, поднявшись на ноги, сразу увидел голубоватое фосфоренцирующее мерцание в конце коридора, по которому он в панике бежал в те секунды, когда вокруг здания лаборатории рвались снаряды Конфедерации. И увидев это свечение, Генрих стал судорожно обшаривать карманы в поисках фонарика.

Это был Мох.

Генрих знал про Мох немного. Но достаточно, чтобы осознать, что он заперт в бункере.

Командование отправило Генриха с курьерским заданием — узнать о прогрессе работ и привезти имеющиеся результаты в штаб. Глава разработки провел Генриха по лаборатории, показывая ему герметичные боксы с культурой Мха и рассказывая о том, как новое оружие должно действовать.

Споры Мха, распыленные над территорией, заражали любые затемненные места, прорастая и покрывая все доступные поверхности. При попадании на незащищенную кожу, Мох начинал расти в несколько раз быстрее, перерабатывая органику в собственную ткань. Но самое страшное начиналось, когда споры попадали в открытые раны или на слизистые оболочки. Скорость роста Мха возрастала многократно. Он буквально за секунды захватывал весь организм, проникая в кровеносные сосуды. Спасения для зараженных не было. Разве что ампутация части тела, на которую попали споры.

Генрих уже вышел в главный коридор комплекса, когда стены содрогнулись от мощного толчка. Первая баллистическая бомба упала неточно, вздыбив землю в двухстах метрах от комплекса, повалив ударной волной все мелкие постройки и выбив стекла. Вторая бомба легла точнее. Генриха швырнуло на пол, где он несколько секунд лежал, ошалело прижимая к себе папку с документами и пытаясь увидеть хоть что-то в поднявшихся облаках пыли. Пробегавший мимо человек чуть не споткнулся о Генриха, но не остановился и побежал дальше. Генрих осознал, что если он продолжит лежать на полу, то может навсегда остаться погребенным под тоннами бетона. Он поднялся и почти на ощупь, в неверных вспышках аварийного освещения направился к выходу.

Пробегая мимо шлюзовых камер исследовательской зоны, Генрих бросил взгляд на лаборатории. Армированное многослойной стекло выдержало удар, хотя и треснуло в нескольких местах. Он увидел, как в одной из лабораторий на свободу вырвался фиолетовый туман и окутал паникующих людей. Генрих в ужасе отвернулся и последнее, что он увидел, было страшно изуродованное лицо ученого, покрытое темными пятнами проросшего Мха.

Следующий удар застал Генриха в двадцати метрах от выхода. Перекрытие с грохотом обвалилось у него перед носом. Затормозив у груды бетона, которая недавно была вторым этажом, Генрих в отчаянии заозирался. Он не знал планировки здания, поэтому не знал, где находится аварийный выход. Кто-то дернул его за рукав. Человек в халате замахал рукой куда-то в сторону и скрылся в клубах пыли. Генрих побежал следом, Но тут все здание словно встало на дыбы. Пол ушел из-под ног, сбив Генриха с ног. Это его и спасло. Тяжелая балка грохнулась на пол буквально в полуметре от его головы. Впереди ярко полыхнул начинающийся пожар. Генрих поднялся на четвереньки и пополз прочь от огня.

Он полз, пока не наткнулся на тяжелую железную дверь. Несколько более слабых ударов обрушили остатки перекрытий у него за спиной, так что у Генриха осталась лишь надежда, что дверь не заперта и ведет наружу.

Навалившись на маховик затвора, Генрих с трудом распахнул бронированную дверь, а сделав это, с отчаянием увидел темноту туннеля, уходившего куда-то вглубь. Но времени на раздумья не оставалось. Еще одна балка рухнула с потолка, подняв тучу пули и каменных осколков. Генрих бросился в темный зев туннеля, оставив за спиной разрушающееся здание лаборатории.

Все это осталось в прошлом. Путь, по которому Генрих пробрался сюда, уже был заражен Мхом, который толстым ковром покрыл пол и стены. Воздух в коридоре мерцал от светящихся спор.

Генрих хотел пить. Жажда неистерпимо мучила его, хотя он и ощущал влажность воздуха в своем склепе. Прикасаясь к стенам он чувствовал их сырость, но ни единой капли воды не стекало по бетону.

Не в силах сидеть на месте, Генрих начал исследовать подземелье, в котором оказался. У него был фонарь, но не было запасных батарей. Пошарив лучом света по углам, Генрих обнаружил какие-то старые ящики, судя по цвету, из-под боеприпасов, пару ржавых бочек и прочий мусор. В дальнем конце помещения была еще одна дверь, железная, бронированная, но, как рассмотрел Генрих, сорванная с одной из петель и висевшая наискось.

Первым делом Генрих исследовал бочки. К своей неописуемой радости, он обнаружил на дне одной из бочек немного воды. Зачерпнуть воду было нечем, поэтому Генрих опустил в воду край рукава своей формы, а потом с жадностью высосал влагу, впиташуюся в ткань. Вода отдавала каким-то химическим запахом и ржавчиной, но Генриха это совершенно не беспокоило.

Напившись, Генрих с новой силой ощутил голод. Он покопался в ящиках, но не нашел ничего, кроме обрывков бумаги, пыли и прочего мусора. Немного поразмышляв, Генрих направился к дальней двери.

С громким протяжным скрипом дверь распахнулась и в луче фонаря Генрих увидел, что перед ним глубокая темная шахта, в которую по спирали спускается неширокая железная лестница. Глубину шахты определить было сложно. Луч света терялся в переплетениях металлических конструкций, а кусок бетона, брошенный вниз, долго ударялся обо все за время падения, до тех пока звук ударов не стал еле слышным.

Генрих некоторое время колебался. Шахта вела вниз, и это направление никаким образом не могло привести Генриха к выходу. Однако, сзади напирала волна Мха. Обернувшись назад, Генрих смотрел на мерцающий ковер, расползшийся по полу и стенам коридора. Потом, вздохнув, сделал шаг вперед, на гулкую поверхность лестницы.

Генрих спустился на несколько десятков пролетов вниз. В воздухе висел запах давно заброшенного сырого подземелья. Он шагал вниз по лестнице, пока не увидел в стене, на одной из площадок, проем, когда-то закрытый бронированной створкой, а сейчас зияющий черным провалом на фоне стены.

Заглянув внутрь, Генрих увидел бесконечные ряды лабораторных столов. Когда-то белые, а теперь грязно-серые от покрывавшей пыли, столешницы, уходили вдаль, скрываясь в темноте, царившей в этом сводчатом помещении. Генрих осторожно, словно опасаясь потревожить кого-то, шагнул внутрь.

В свете фонаря поблескивали стеклянные дверцы пустых шкафов. Кое-где на полу валялись осколки какой-то лабораторной посуды. Осторожно шагая между столами, Генрих водил лучом света по стенам, которые на высоте человеческого роста переходили в свод потолка. Он старался идти тихо, но в гулком подземелье даже его осторожные шаги отдавались эхом. Казалось, в этом помещении целую вечность не было ни единого человека — слой пыли на столах кое-где превратился в плотную корку.

Генрих начал нервничать. По спине бегали мурашки и появилось чувство, что за ним кто-то наблюдает. Генрих замер, не решаясь обернуться. Несколько минут он спорил с самим собой, после чего резко обернулся, выставив фонарь перед собой. Разумеется, за спиной никого не было, и Генрих выругал себя за то, что испугался собственных фантазий, как ребенок, который видит монстров в темной спальне.

Однако, идти дальше он не решился. Быстрым шагом Генрих добрался до выхода и остановился, глядя в темноту шахты. Направив пожелтевший луч фонаря вверх, Генрих с тоской подумал, через сколько часов Мох достигнет края шахты и споры начнут сыпаться ему на голову.

Он продолжил спуск. Отсчитав сотню ступеней, Генрих задумался, на какую глубину может уходить ствол шахты. Он знал, что многие исследовательские центры заглублялись в скалы на несколько километров и спуск на лифте мог занимать несколько десятков минут. Тут же не было видно ни следа от лифта. Только грязная лестница.

Желудок Генриха тоскливо заурчал. Остановившись, Генрих машинально погладил свой живот. Он не ел уже довольно много времени. В последний раз он успел перекусить в столовой, перед тем, как его повели на экскурсию по комплексу. Теперь же от той пищи не осталось и следа. Надежды, что где-то в темноте Генрих найдет пищу — не было тоже. Генрих время от времени прислушивался, пытаясь услышать хотя бы крысиную возню, но не слышал ничего, кроме звона крови в ушах. Впрочем, подумал Генрих, он еще не так оголодал, чтобы заставить себя съесть сырую крысу.

Спустя несколько пролетов, Генрих снова оказался перед дверью. Озабоченный тем, чтобы поскорее убраться из шахты, Генрих без долгих раздумий потянул на себя не до конца закрытую бронестворку, которая с лязгом, показавшимся Генриху оглушительным, поддалась, освобождая проход.

Когда луч фонаря рассеял тьму, Генрих увидел, что перед ним лежит длинный коридор, в стенах которого виднелись темные прямоугольники дверей. На стене, рядом со входом, висел выкрашенный в красный цвет ящик. Обшарив его, Генрих, к своей радости, обнаружил там старый, но еще работающий фонарик и несколько запасных батарей. Батареи хоть и были изрядно подсевшими от времени, все еще были пригодны. Больше ничего полезного в ящике не оказалось, лишь пыль, покрывавшая все толстым слоем.

Генрих открыл ближайшую к нему дверь. Казалось, то был чей-то кабинет. У дальней стены стоял стол, когда-то красивый, а теперь изуродованный большим черным пятном на столешнице. Подойдя поближе, Генрих понял, что кто-то сжигал бумаги прямо на столе. припорошенные пылью хлопья пепла до сих пор виднелись в луче фонаря.

Ничего достойного внимания в комнате не обнаружилось. Генрих заглянул в соседнюю дверь. Эта комната была практически пуста, но в дальнем углу была свалена куча обломанных досок и полуистлевшего тряпья. Генрих подошел поближе, собираясь рассмотреть ее получше. В этот момент из угла комнаты раздался шорох, который заставил Генриха вздрогнуть. Он медленно, преодолевая оцепенение от испуга, повернулся в сторону, с которой раздался звук. Луч фонаря осветил пустой угол комнаты.

Шорох раздался опять. Теперь уже было ясно — шуршит что-то в глубине кучи хлама. Энтузиазм Генриха пропал, он, пятясь, вернулся в коридор, и только закрыв дверь, позволил себе облегченно вздохнуть. Несколько минут он прислушивался, но шум не повторялся. Генрих повернулся, намереваясь осмотреть следующее помещение. Свет фонаря скользнул по стенам и Генрих замер, не завершив шаг. Дверь коридора, через которую он вошел сюда, была закрыта. Он подошел к ней, не веря своим глазам, но прикосновение к холодной стали вернуло его к реальности. Дверь была закрыта. Он навалился на нее, пытаясь распахнуть, но дверь не поддавалась. Генрих попробовал покрутить маховики, подергал рукоятки на двери. Ни одна из них не сдвинулась с места. Генрих уставился на металлическую плиту, отрезавшую его от выхода, не понимая, как такое могло произойти. Он сам помнил, с каким шумом дверь открывалась и не мог поверить, что есть способ закрыть створку бесшумно. А самое важное — кто закрыл дверь?

Теперь у него остался только один путь — вглубь коридора. Первые две двери он уже осмотрел, еще три, впереди, были заперты. Генрих пытался высветить дальний конец коридора, но не смог рассмотреть ничего во тьме.

Очередную дверь Генрих открывал с осторожностью. Когда в щелочку он увидел мигающий красный свет, он чуть не захлопнул дверь и не бросился в панике прочь, но пересилил себя и приоткрыл дверь пошире. В комнате было тихо. Свет исходил от круглого глазка, торчавшего из выкрашенной в серый цвет коробки, висящей на стене.

Генрих вошел в комнату. Она была совершенно пуста. Кроме коробки с глазком не было ничего, даже мусора в углах. Несколько минут Генрих наблюдал за глазком. Тот то загорался, то гас, в неизменном ритме освещая помещение красным светом. Ритмичность убаюкивала. Генрих все сильнее ощущал голод и усталость. Ему хотелось лечь на пол и уснуть. Веки наливались свинцом, но Генрих сдерживался, не позволяя себе моргать. Почему-то ему не хотелось переставать видеть этот мигающий свет. Но утомление было сильнее его. Генрих на несколько секунд закрыл глаза.

И вздрогнул, словно вырвался из дремы.

Он продолжал видеть глазок даже через закрытые веки. Красное пятно четко виднелось перед глазами, продолжая мигать. Только теперь стало видно, как в глубине глазка, каждый раз, когда глазок зажигается, словно распускается сложный спутанный узор, разбегается волнами к краю и гаснет. Осознав это, Генрих отшатнулся. Он поднял руки, чтобы не видеть дьявольского мигания, но непонятным образом изображение просвечивало даже через ладони. Резко повернувшись, чуть не запутавшись в собственных, ставших ватными, ногах Генрих бросился к двери. Он пытался закричать от страха, но из пересохшего горла вырвалось какое-то невнятное блеяние. И только захлопнув за собой створку он понял, что мог видеть глазок даже когда находился затылком к нему.

Генрих прислонился к стене, но ноги не удержали его и он сполз на пол. Он сидел, закрыв лицо ладонями, до тех пор, пока урчание пустого желудка не вернуло его в реальность. Генрих обшарил карманы, но не нашел ничего съедобного, кроме обертки от жевательной резинки. Он тоскливо поглядел на фантик, потом скомкал бумажку и бросил его на пол.

Мимо злополучной двери, за которой скрывался гипнотический глазок, Генрих пробежал не задерживаясь. Он даже глаза отводил в сторону, помня, что дьявольский свет пробивается даже сквозь ладони. Впрочем, дверь казалась непроницаемой для этого мигания.

Ручка следующей двери поддалась легко. Генрих повернул ее и не встретил никакого сопротивления. Машинально он продолжал крутить гладкий шарик ручки, пока, через несколько оборотов, не обнаружил, что ручка осталась в его ладони. Он посветил себе на руки и в этот момент дверь распахнулась наружу, сбив Генриха с ног сильным ударом. Из распахнувшегося проема хлынул поток воздуха такой силы, что Генрих смог вдохнуть лишь откатившись в сторону от проема. Ветер выл в тесноте коридора, цепляя Генриха за одежду и пытаясь утянуть за собой. Кое-как сориентировавшись, Генрих налег на дверь, превозмогая беснующийся ветер. Он слышал треск дерева, сопротивлявшегося потоку и почти молился, чтобы дверь не сорвало с петель. Наконец, ему удалось закрыть створку. Раздался звонкий щелчок, как будто сработала щеколда и все стихло. Генрих поискал дырку, из которой выпала дверная ручка, но на поверхности двери не было ни следа от того, что к двери что-то крепилось. Тем не менее, саму дверную ручку Генрих нашел на полу. Она отлетела в сторону, когда Генрих упал и поэтому ее не унесло ветром.

Генрих задумался. С одной стороны, он теперь боялся того, что могло бы скрываться за каждой из дверей. Гипнотизирующий глазок, ураганный ветер из комнаты. Неизвестно, что будет за следующей дверью, которую Генрих откроет.

С другой стороны, он не мог покинуть это место тем путем, которым пришел. Вздохнув, Генрих направился к следующей двери. Та поддалась легко, распахнувшись внутрь огромного помещения. Сделав осторожный шаг внутрь, Генрих поводил лучом фонаря перед собой. Луч света не достигал ни стен, ни потолка. лишь ритмичный узор квадратной плитки на полу. Тишина в помещении была совершенно ватной, облегающей, как мягкое одеяло. Поэтому, услышав голос, Генрих вздрогнул так, что хрустнуло в спине. Монотонная речь, на незнакомом языке раздалась откуда-то сверху. Неведомое существо словно продолжило прерванную появлением Генриха беседу с самим собой. Голос казался негромким, но несмотря на это походил на раскаты грома, Генрих не ощущал опасности, поэтому стоял, вслушиваясь в это громыхающее бормотание. Он не понимал ни слова, но по интонациям Генриху казалось, будто говорящий повествует о чем-то, истинность чего была доказана тысячелетия назад. Истина, превратившаяся в легенду, прошедшую через поколения. Истину признание которой было способно изменить жизнь любого разумного существа.

Генрих стоял и слушал. Не понимая слов, он ощущал себя стоящим на краю глубокого колодца, заполненного водой, пытающимся всматриваться в глубину, но не видящим ничего, кроме ряби на поверхности. Внутри него боролась тяга к знанию, сокрытом в словах, и отчаяние, вызванное тем, что все сказанное так и оставалось тайной. Наконец, он не выдержал, повернулся и вышел в коридор, тихо закрыв за собой дверь. Но, спустя секунду, передумал, толкнул створку, ручку которой еще сжимал в руке. Дверь открылась и Генрих издал стон разочарования — за ней не было ничего, кроме тесной кладовки. Бесконечное пространство, в котором он побывал ранее исчезло без следа.

Волоча ноги, Генрих отправился к следующей двери. Долго дергал ручку, не понимая, что дверь не поддается. Генрих устал и хотел есть. Он сел на пол, прислонившись к двери и закрыл глаза. Прижимаясь затылком к дереву и слушая звон крови в ушах и свое дыхание, Генрих задремал.

Во сне он слышал тихое постукивание откуда-то из-за спины. Звук становился все громче и отчетливее, пока не превратился в ритмичные удары, словно кто-то взял в руки два булыжника и колотил их друг об друга. Генрих усмехнулся самому себе. После того, что он видел, его уже ничего не смогло бы удивить. Он вслушивался в эти удары, которые становились все ближе и ближе, пока ему не стало казаться, что источник звука расположен прямо за дверью, к которой он прислоняется.

Звук оборвался так резко, что Генрих вздрогнул во сне. А потом на него обрушился сильный, но мягкий удар, словно в спину ему врезался огромный ватный шар. Генрих мгновенно пробудился и понял, что это был не сон. Удары действительно раздавались откуда-то сзади. Он стоял на четвереньках, на полу, отброшенный от стены разбудившим его толчком. Генрих шарил вокруг в поисках оброненного фонаря, однако никак не мог его найти. Лишь пошарив по карманам он нашел тяжелую трубочку фонарика, который вытащил из ящика рядом со входом. После пары ударов об ладонь, фонарь зажегся и желтый луч высветил выщербленные стены узкого длинного помещения. Генрих был не в коридоре. Каким-то образом он оказался за дверью, к которой прислонился и теперь был замурован в этом склепе.

Двинувшись вперед, Генрих пытался найти хоть какой-нибудь способ выбраться из помещения, однако, когда он отошел на пару шагов, сзади раздался грохот и в воздух взлетело облако пыли. Резко обернувшись, Генрих увидел, что на него что-то падает и лишь реакция не позволила куску бетона раздавить Генриха в лепешку. Обвал продвигался вперед и Генрих был вынужден бежать к противоположной стене. Врезавшись в бетон, Генрих со стонами начал царапать твердую поверхность ногтями, в тщетной попытке прогрызть себе выход наружу. Шум сзади нарастал и Генрих, повернувшись и посветив перед собой, только и успел увидеть, как на него наваливается кусок бетонной плиты.

Больно, сломаны ребра...

Не могу пошевелиться...

Хочется пить...

Стук, снова стук. Снова эти ритмичные удары.

Когда же это кончится?

Песок опять сыплется на лицо, засыпается в незакрытый рот, нечем даже сплюнуть.

— Здесь выживший! — Солдат в костюме биозащиты казался двухметроым монстром с единственным стеклянным глазом забрала шлема. Вокруг царил полный хаос. Руины лаборатории были залиты пронзительным светом мощных ультрафиолетовых ламп, которые выжигали очаги прорастания Мха. Лежавший перед ним человек выжил только из-за того, что кусок бетонной плиты застрял между других обломков и не расплющил счастливчика.

Генрих открыл глаза. По зрачкам резанул яркий свет, и в расплывающемся поле зрения увидел странную фигуру, склонившуюся над ним. В блестящем овале, заменявшем фигуре лицо, мигнул красный отблеск стоп-сигнала отъезжавшего грузовика. Генрих забился в конвульсивных попытках вырваться из земляного плена, заходясь в беззвучном хрипе.