Хоботок умывальной системы работал плохо. Вместо того, чтобы выдавить на подставленные ладони Смита порцию белесого мыльного раствора, он фырчал, плевался мелкими брызгами и сочился прозрачной жидкостью. Смит тяжело вздохнул. В этом доме все работало отвратительно. Перезрелый биологический организм, внутри которого жили четыре сотни человек, lдавно уже страдал возрастными болезнями.
— Черт бы тебя побрал, — выругался Смит. Потеряв надежду получить мыло, он несколько раз сжал в пальцах регулировочный сосок. Свисающий над воронкой раковины отросток задергался и из него полилась мутноватая вода. Легкий запашок раздражал ноздри, но Смит давно не обращал на него внимания.
— Смит?
Голос раздавался сзади.
Смит, склонившийся над раковиной напрягся. Его взгляд был готов прожечь дыру в перепончатой воронке, в которую убегала вода.
— Смит? Ты слышишь меня?
— Дом, опять ты?
— Смит, почему ты отказываешься?
— Потому что я не хочу этого. Все, прекрати. Мы сто раз это обсуждали.
Из-за спины раздался звук, похожий на вздох. Смит обернулся и вздрогнул. За годы, прожитые здесь, он так и не смог привыкнуть к лицам, которые показывал Дом.
Точнее, собственного лица у Дома не было. Это был собирательный образ всех жильцов, перемешанных в прихотливой пропорции. Получившуюся в итоге кожаную маску словно натянули на мешок с горохом, который перекатывался внутри, изображая мимику. Выглядело это жутко, если не сказать отвратительно.
Смит скривился.
— Прекрати, Дом. Ты же знаешь, что я терпеть не могу, когда ты показываешь мне этот кошмар, который ты считаешь лицом.
Лицо на стене изменило свое выражение, явно демонстрируя отсутствие костей под плотью. Какую именно эмоцию хотел выразить Дом, Смит не понял, но его передернуло от омерзения.
— Убери его. Пожалуйста.
Лицо моргнуло раз, другой, зажмурилось и стало втягиваться само в себя. Через несколько секунд на его месте была обычная розоватая плоть Дома, сквозь которую едва заметно проглядывали прожилки сосудов.
— Хорошо, Смит, — теперь голос раздавался с потолка, — но я надеюсь, что ты передумаешь.
— НЕТ! — рявкнул Смит, вынимая свой костюм из стенной ниши для одежды. Волоски-очистители с легким треском отпускали свою добычу, не желая расставаться с источником грязи и чешуек кожи. Смит дернул сильнее. Волоски недовольно потрепыхались в воздухе и втянулись в смыкающуюся мясистую щель, которая постепенно прекратилась в ровную вертикальную линию на стене.
Мембрана входной двери выпустила Смита и тот покинул свое жилище.
Вечернее солнце рельефно подсвечивало стены дома, выделяя тенями складки плоти, поблескивая на светопропускающих мембранах окон. Мемориальные лица, навеки заставшие на стенах дома, превращались в гротескные маски. Когда кто-то из жильцов умирал от старости, дом поглощал его тело, избавляя родственников от похорон, а потом выращивал лицо умершего на наружной стене, вместо памятника. За все время существования дома, таких лиц накопилось несколько десятков и они, словно преумноженное и воплощенное в мясе подобие горы Рашмор, смотрели немигающими глазами на людей, что ходили внизу
У входа он встретил соседа. Невысокий очкарик загружал в приемную трубу перистальтического лифта свои сумки. Вторая труба опять сломалась и теперь висела обмякшей кишкой. Смит нетерпеливо притопывал ногой, ожидая, когда лифт освободится. Наконец сосед протиснулся через мускульное кольцо входа и трубка пришла в движение, волнообразными движениями проталкивая человека на нужный этаж.
Пролезать в лифт было было трудновато. Плоть стала тверже с возрастом и уже почти не скрывала зубчики охранной системы, которые ненароком могли поцарапать кожу до крови. Когда Смит выпрямился внутри лифтовой трубы, сфинктер сомкнулся за его спиной и стенки слабо засветились биолюминесценцией. Смит назвал свой этаж. В ответ до него донеслось лишь слабое урчание. Смит повторил громче. Наконец подглуховатая слуховая мембрана разобрала его слова и лифт заработал.
Смит ощутил, как пол под ногами пришел в движение, стены обхватили его тело и он начал двигаться вверх. Неожиданно подъем прекратился. Смит ощутил себя висящим в воздухе. Мускулы трубы, поддерживавшие его ноги расслабились и по щиколоткам прошелся слабый ветерок.
— Дом, что происходит?! — закричал Смит.
— Смит, может быть...
Смит не дал Дому договорить.
— Дом, я миллион раз сказал тебе нет! Миллион! Оставь свои штучки и доставь меня на мой этаж! — Он попытался ударить по стенке лифта ногой.
Стенки лифта оставались неподвижными. Смит вдруг испугался. Вдруг сейчас мускулатура лифта расслабится, и он, лишившийся удерживающей силы, полетит вниз? У Смита засосало под ложечкой, но в ту же секунду стенки снова начали двигаться и ощущение опоры под ногами вернулось.
Вывалившись из лифта на свой этаж, Смит некоторое время переводил дыхание. Лишь отдышавшись, он подошел к двери своей квартиры и попытался сунуть в туго сжатую звездочку замочной скважины указательный палец. Скважина дернулась и сжалась еще сильнее. На ругань у Смита уже не хватило нервов. Он лишь достал из кармана флакончик в котором держал масло для замка. Только после того, как поверхность вокруг скважины заблестела, Смиту удалось ввести в замок палец, позволяя биометрической системе дома его опознать.
Замок привычно соскреб с подушечки пальца несколько микрометров эпидермиса, проанализировал генетическую структуру и дал нервный сигнал на запирающие мускулы. Мембрана двери дернулась и образовала отверстие достаточное, чтобы в него мог пройти человек.
Бросив одежду в стенную нишу, из которой тут же раздалось тихое и довольное чавканье, Смит, ступая по мягкому эпителию пола, прошел в гостиную и рухнул на покрытый пупырчатой кожей, цвета шоколада, диван.
— Чем будете ужинать? — голос Дома заставил Смита вздрогнуть.
— Что? Дом, ты опять?
— Смит, вы всегда едите в это время.
Смит перевел взгляд на стенные часы. Синие прожилки, выступавшие над розовой поверхностью действительно показывали время ужина, а заурчавший живот напомнил Смиту,что он голоден.
— Делай, как обычно, — Смит выдохнул и закрыл глаза.
Он откинулся на спину и долго лежал так, ощущая, как под поверхностью дивана перекатываются мускульные шарики, обеспечивающие массажный эффект. Лежать было приятно, но нетерпеливое сопение, которым Дом сообщал о готовности ужина, заставило Смита подняться.
Дом уже успел вырастить перед ним небольшой столик, с поверхностью цвета свежего мяса. В ней образовались углубления и свесившийся с потолка хобот с хлюпаньем налил в первое красноватый суп. Смит облизнулся. Когда-то он потратил полдня, чтобы научить дом готовить этот суп правильно.
— Стейк?
— Да, Дом, — согласно кивнул Смит.
Во второе углубление шлепнулся хорошо приготовленный кусок мяса. Новые жители Дома часто нервничали, узнав, что это мясо берется из плоти самого Дома, но Смит уже давно не беспокоился на этот счет. Солнечные жаровни работали отлично, а отказываться от сочного шкворчащего бифштекса или вот такого изумительного стейка было бы преступлением.
Смит уже потянулся за тонкой белой ложкой, сделанной из материала, похожего на кость, когда сервировочный хобот дернулся, словно поперхнулся, и в углубление с супом упало что-то белое и круглое. Смит нахмурился. Он знал рецепт супа наизусть, и в нем не было ничего подобного.
— Дом, что это?
— Где? — Смит готов был поклясться, что Дом старательно иммитировал удивленную интонацию.
— У меня в тарелке с супом.
— Ах это, — в тарелке булькнуло и белый шарик, размером с небольшой грецкий орех, исчез, втянутый через дно тарелки, — простите, сбой в программе готовки.
Но Смит не уже слушал. Он копался в третьей чаше, в которую сервировочный хобот выгрузил приготовленный салат. Среди зеленых листочков и порезанных овощей он нашел еще два таких шарика, поменьше. Они были твердыми и настолько скользкими, что из было трудно удержать в пальцах.
— Что это? — спросил Смит второй раз
— Сбой, — Дом повторил свою отговорку, — положите их на стол, я уберу.
Смит положил шарики на поверхность стола. Гладкая поверхность словно промялась под их весом и шарики пропали. И словно ничего не произошло, дом продолжил обслуживание.
— Тонизирующий напиток или расслабляющий? — с потолка свесился питьевой отросток.
— Расслабляющий. — Смит ковырял стейк вилкой, но аппетит куда-то пропал.
Отросток повис в десяти сантиметрах от лица. С его конца сорвалась прозрачная капля.
Оставив попытки доесть мясо, Смит взял отросток в руку. Сжав его губами, он нажал на пусковую шишку и проглотил струйку сладковатой жидкости, которая заполнила его рот. По телу расбежалась волна тепла. Смит сделал еще глоток. На третьем глотке что-то ударилось ему о зубы. Это было так неожиданно, что Смит дернулся и бросил отросток, струйка из которого прочертила дугу в воздухе. Брезгливо поморщившись, Смит выплюнул на ладонь такой же белый шарик, как и предыдущие, обнаруженные в салате и супе.
— ДОМ!
— Это...
Смит перебил Дома.
— Сбой?! В третий раз?! Что это, Дом?!
— Ничего страшного. Положите это на стол.
Но Смит не подчинился.
— Положите на стол, пожалуйста, я уберу, — голос Дома вдруг стал встревоженным.
— Положу только если скажешь, что это, — ответил Смит, обращаясь к потолку.
Повисла пауза. Дом словно решал, говорить или нет. Наконец в комнате раздался глухой голос.
— Это яйцо, Смит.
— Чье яйцо? — спросил Смит и тут же догадался сам.
— Мое, — Дом подтвердил его догадку.
Смит медленно поднялся.
— Дом. Ты пытался скормить мне свое яйцо, надеясь, что я вынесу его куда-нибудь наружу? — Смит начал закипать от злости.
— Простите, Смит, мне нужен носитель.
— Дом! Если такое еще раз повторится, я вызову службу контроля! Слышишь меня? Тогда тебя переработают на сосиски!
— Простите, Смит. Это была глупая идея.
От этой фразы Смит нервно рассмеялся.
— Я рад, что ты начал это понимать.
— Да. Одного яйца недостаточно для успешного развития нового организма. Их нужно несколько. Я поступил необдуманно.
Смит взвыл и запустил белым шариком в стену.
Следующие два дня Смит с опасением заглядывал в свою еду, придирчиво изучая каждый ломтик. Но то ли дом действительно оставил свои попытки, то ли просто сделал паузу, подобных находок больше не было. Не было и разговоров о носителе. Смиту начало казаться, что дом наконец то успокоился.
Рабочая неделя подошла к концу. Поздно вечером, в пятницу, Смит привычно пристраивал на голове нашлепку мультимедийной системы. Кожаная полумаска, соединенная с такой же мясистой шапочкой была связанна с сетью Дома через тонкую жилистую пуповину, покрытую пульсирующей сеточкой. Надетая на голову, она стимулировала участки мозга, что в сочетании с химическими стимуляторами позволяло человеку оторваться от реальности и целиком погрузиться в воображаемый мир. Ощущение собственного тела практически исчезало, замещенное искуссно выполненной симуляцией. В комплект системы входила еще одна нашлепка, что-то типа хоккейного гульфика, но Смит никогда не пользовался этой частью установки, считая ее омерзительной.
Смит хотел расслабиться. Ложноножки, заменявшие ремешки, обхватили его затылок, надетая маска привычно почмокала веки, нежно проникая под них и присасываясь к глазным яблокам. Смит потянул носом воздух и уже ощутил аромат прелых листьев, но его по прежнему окружала темнота. Только редкие вспышки света возникали перед глазами и тут же гасли. Пришлось подождать, пока симуляция загрузится. Когда это произошло, Смит оказался в осеннем лесу, среди покрытых золотом и багрянцем деревьев. От прохладного ветерка, коснувшегося кожи, по телу побежали мурашки.
Смит не в первый раз загружал эту программу. Он знал, что в глубине леса его ждет небольшая деревянная беседка. Старые, подгнившие доски которой хранили остатки облезшей краски, а на столике в центре стояла непочатая бутылка прекрасного шотландского виски. В том, что виски будет прекрасным, Смит не сомневался. Система симуляции была великолепной и воспроизводила любые вкусы, выделяя необходимые вещества из кожистого отростка, просунутого в уголок рта.
Беседка была там же, где и всегда. Смит обошел ее по кругу, радуясь маленькому строению, словно старому другу. Случайный луч солнца, прорвавшийся через облака, высветил желтизну деревьев и заиграл на стекле вожделенной бутылки, которая ждала его внутри. Смит вошел под крышу, отряхнул со скамейки нанесенные ветром листья и сел. Взял в руку безупречно чистый стакан и медленно наполнил его жидкостью цвета расплавленной карамели. К пряному аромату листьев добавился восхитительный запах напитка.
Смит втянул его носом и довольно крякнул. В эту секунду он испытывал ни с чем не сравнимое наслаждение.
Поднеся стакан к губам, Смит сделал маленький глоток. Золотистая жидкость прокатилась по языку, заставляя вкусовые сосочки звенеть от удовольствия, а сердце — замирать в груди. Так должно было быть. Но в этот раз в ощущениях Смита возник странный диссонанс. Ему показалось, будто вместе с напитком он пытается проглотить оливку. Смит закашлялся, симуляция дернулась, пошла искрами, полосами, развалилась на кусочки, словно разбитый витраж, и погасла. Смит схватил маску за пуповину и сорвал с головы. Во рту ощущалось что-то круглое, и он сразу догадался, что это.
— Доооооом! — завопил Смит, выплюнув склизкий белесый шарик на ладонь, — Я больше не намерен это терпеть! Я звоню Паттерсону, пусть он выбьет из тебя всю дурь!
Дом не ответил.
Полный дурных предчувствий Смит направился к видеофону.
Занимавший должность домоуправителя Доктор Паттерсон, почетный жилец Дома, по слухам уже начал срастаться со своим подопечным. По крайней мере уже давно никто не видел Паттерсона вживую, хотя по видеосвязи он всегда был доступен.
Когда Смит назвал номер, на поверхности видеофона распахнулись глаза передающей системы. Влажные зрачки пристально уставились на Смита. Некоторое время было тихо, а потом стенка выгнулась, подталкиваемая изнутри, подергалась и приобрела вид лица Доктора Паттерсона.
— Смит? В такое время звоните... Хотя я все равно не сплю.
Видеофон, хотя и передавал черты лица в точности, тоже испытывал проблемы с мимикой, как и все лица, используемые Домом.
Смит прокашлялся.
— Извините, доктор Паттерсон, мне нужно поговорить с вами о Доме...
Видеофон перебил Смита.
— Ах да, о Доме! Смит, простите, я совсем забыл вам сказать. Приходите завтра утром вниз, в главном зале будет праздник! — Лицо Паттерсона скривилось в смущенной гримасе, — простите старика, память ни к черту.
— Праздник? По поводу? — нахмурился Смит.
— Вы еще не знаете?! Наш Дом нашел носителя для продолжения рода! Все приглашены, вам должны были доставить приглашение!
— Я еще не проверял почтовую трубу, — смутился Смит, — хорошо, я приду. До свидания.
Видеофон с урчанием втянул лицов в свою поверхность.
Смит пошел к входной двери. Действительно. в мышечной сумке для корреспонденции лежал красивый лист папирсимбиота — небольшого живого существа, очень тонкого, легкого и способного менять цвет своей поверхности при нажиме. Такие существа в изобилии водились в вентиляционных трубах Дома.
Смит пробежал по посланию взглядом, и его лице стала расцветать улыбка. Дом действительно нашел дурачка-носителя.
Это надо было отметить.
Утром в главном зале Дома было не протолкнуться. Похоже, что большая часть жильцов решила спуститься вниз, за исключением тех домоседов, которые предпочли смотреть происходящее через пуповину трансляции. Здесь был даже Йоркес, плешивый человечишка с сальным взглядом, заядлый пользователь сексопроводов, предоставляемых домом. Смит едва заставил себя приветливо улыбнуться соседу, надеясь, что тот не успел заметить брезгливую гримасу. Смит гордился тем, что ни разу не воспользовался созданными Домом щелями удовольствия, несмотря на регулярные рекламные проспекты, обещавшие неземное блаженство каждому оформившему подписку. Неприязни Смиту добавляло еще и то, что пристрастие к сексопроводам позволяло Йоркесу не платить ежемесячную донорскую плату венозной кровью. Количество биоматериала, вливаемого им в системы дома покрывало квартплату с избытком.
— Уважаемые жильцы! — разнеслось под сводами зала.
Разговоры разом стихли. Доктор Паттерсон появился за импровизированной трибуной. Никто не успел заметить откуда он там взялся.
— Здравствуйте, здравствуйте! Я рад видеть вас всех здесь, такой важный момент! Вы все знаете, зачем мы здесь, поэтому не буду тянуть время и отвлекать вас от угощений. Я рад сообщить вам, что сегодня наш любимый дом отправит носителя своего потомства в путь, чтобы дать начало новому организму, новому дому!
Речь доктора была не очень складной, но все зааплодировали.
— Позвольте вам представить этого смелого человека!
Рядом с трибуной появился шупленький чернявый человечек с раскосыми глазами. Смит никогда не видел его прежде, но ничуть не удивился этому факту.
— Это благодетель нашего любимого дома!
Снова взрыв аплодисментов.
— Сейчас он покинет нас, так проводим же его в дорогу и пусть она приведет его к успеху!
Смит отвлекся от сцены, привлеченный огромным свисающим с потолка пузырем, на котором виднелась надпись «виски». Подобрав с ближайшего столика стакан, Смит теребил сосок пузыря, пока желтая жидкость не наполнила подставленный сосуд практически до краев. В этот самый момент, за спиной Доктора Паттерсона раздвинулась стена, образовывая поблескивающий от влаги туннель, в конце которого виднелся дневной свет. Все затихли, глядя как чернявый человечек повернулся и вступил под складки плоти, обрамлявшие портал выхода, словно занавеси. Стало так тихо, что Смит услышал урчание внутренних систем дома. Затаив дыхание все следили за удаляющейся фигурой, а когда она наконец вышла наружу и туннель с чавканьем сомкнулся за его спиной, из десятков глоток громыхнуло дружное:
— УРА!
Только Смит промолчал, заменив торжественный крик большим глотком. Впервые за долгое время он ощущал себя спокойно.
Начался праздник. Жильцы столпились вокруг раздатчиков напитков, в воздухе загудели голоса. Смит внезапно обнаружил себя беседующим с Доктором Паттерсоном о перспективах развития мультимедийных пуповин. Начался спор, неожиданно жаркий. Спиртное лилось рекой.
— А вы сегодня хорошо выглядите, — заметил Паттерсон, когда они отвлеклись от спора, чтобы в очередной раз наполнить стаканы.
Смит расхохотался.
— Я уже давно не чувствовал себя так хорошо, как сегодня. Чудесный день.
Паттерсон решил, что Смит радуется за Дом.
— Да, прекрасный! Я так рад, что над старик наконец то оставил потомство. Приятно, что это трогает и вас. Обычно жильцы относятся к дому, как к чему то бесчувственному и вообще недостойному внимания. А ведь у Дома тоже есть желания и мечты.
Смит хмыкнул, но не стал разрушать иллюзии домоуправителя.
Наконец, не чувствуя ног от усталости и выпитого, Смит добрался до квартиры и упал в кровать не раздеваясь. Сквозь накатывающий сон он почувствовал, как дом заботливо накрывает его теплым пластом плоти, заменявшим одеяло. Смит свернулся калачиком и заснул мертвым сном.
Проснулся Смит в темноте и, почему-то, стоя. Он не мог пошевелиться, сжатый со всех сторон горячими мясными стенками, словно кролик внутри удава. Свободной оставалась лишь голова.
— Дом! — закричал он в темноту.
— Да, Смит?
— Что случилось? Где я?
— Успокойся, Смит, все в порядке.
Смит задергался, ощущая, как его тело сжимают упругие мышцы.
— Ничего не в порядке! Где я? Что происходит?!
— Ты все таки стал моим носителем, Смит. Я так этому рад!
Смит замер, как громом пораженный.
— Но ведь вчера...
— Прости, Смит. Вчера все было постановкой.
— Ты подстроил это?! Обманул всех жильцов?!
— Я никого не обманывал, ты был там один.
До Смита начало доходить. Дом вырастил тела, которые Смит принимал за своих соседей, из своей массы. Скорее всего и чернявый человечек тоже был всего лишь куском мускулов, под управлением Дома. Поразительным казалось лишь то, насколько качественно Дом справился с имитацией живых людей.
Словно услышав его мысли, дом добавил:
— Это была симуляция.
Все сразу встало на свои места.
— Отпусти меня. — упавшим голосом попросил Смит, без всякой надежды.
— Хорошо, — внезапно ответил Дом.
Мясной кокон вокруг него вдруг разошелся. Смит увидел дневной свет. Он стоял у наружной стены Дома.
— Ты свободен, — раздалось откуда-то из-за спины.
Смит сделал шаг вперед, споткнулся и упал на траву. Тело плохо слушалось. Оглядев себя, Смит понял, что теперь у него вырос большой живот, словно у человека, злоупотреблявщего пивом.
— Что ты со мной сделал? — прошептал он, схватившись за выпирающее из-за ремня штанов брюхо.
Дом услышал его.
— Смит, я пытался внедрить яйца через естественные отвестия твоего тела, однако верхнее оказалось слишком важным для твоего дыхания, а нижнее оказалось не слишком вместельным. Я смог внедрить туда всего три десятка яиц. Пришлось вскрыть твою брюшную полость...
Смит не дослушал. С жалобным криком он бросился бежать.
Прошла неделя. Смит, обросший и грязный, опустился на каком-то пустыре. Он не мог идти дальше. Всю неделю, какая-то сила гнала его вперед, не позволяя остановиться и обратиться за помощью к людям. Но сейчас он ощутил, что может наконец то отдохнуть. Смит лег на землю и сладко зажмурился. Он нашел свой новый дом.
Внутри его живота проклюнулось первое яйцо.